Мы — это подсевшие на кайф от чужой нежности недо-люди, закрывшие глаза на мир, выключаем звук у всего постороннего: есть минуты, когда кроме тебя никого больше нет. Толпа несуществующим мигом расплывается и всё, что слышно — это твое дыхание; и всё, что чувствуется — это твой бешеный пульс. Небо джинсового цвета, вводящее иглой в вены принципы — привыкай, малыш, это такой наркотик — прикосновения вскользь, нелепость фраз, и мы подсели. В нашем случае ломка — это то, что будет после «я ухожу». Вот такая околесится, Котенок.
Мгновение — это прошлое: вот оно было и его нет, только воспоминания, которые тут же записываются в память, загоняются в сознание и крутятся по кругу. Обними меня, черт возьми, и скажи что-нибудь ранимое и теплое. Было время, когда, не тебе, другому, на «я тебя люблю» отвечала «я тебя ненавижу» и это совершенно искренне, потому что потом перешло в от’кровь’енность, болезненную и жгучую. Как кукла на шарнирах — туда, сюда — поставить тебя перед выбором и проклинать землю за одиночество. Уснуть бы рядом и перестать видеть черно-белые сны, в которых только прошлое и моя боль.
Люби меня нервной и непохожей на прежних.
вас не учили ставить копирайты?
Разве можно еще больше любить? Не знаю, не думаю… Но что нужно точно делать — так следить, чтобы никогда не начиналась ломка, чтобы кайфа было в полном обЪеме, для двоих, без перебоев. Потому что пока оди страдает — так и другой страдает… Я люблю тебя! Не вздумай страдать!