Венский филармонический оркестр завораживает слушателей бархатным звучанием и изысканным репертуаром с середины 19 века. Он стал первым исполнителем многих произведений великих композиторов, а создатель оркестра, Отто Николаи, разработал для музыкантов совершенно уникальный и актуальный по сей день устав. С ним исполнители независимы, могут сами приглашать дирижеров и принимать важные решения общим голосованием.
Сплоченность, непревзойдённая «сыгранность» оркестра поражали публику в 19 веке, это же вызывает восхищение сегодня. Программа «Музыка» попыталась разобраться, в чем секрет фирменного венского звучания, и поговорила с музыкантами и дирижёром.
Что для вас этот оркестр?
Даниэль Оттенсамер, главный кларнет Венской филармонии: «Для меня это — сбывшаяся мечта, которую я вынашивал с детства и юности».
Софи Дерво, первый фагот: «Для меня это совершенно уникальная возможность, казавшаяся недостижимой».
Даниэль Фрошауэр, первая скрипка: «Я подумал: это же мечта — стать частью этой особенной группы людей».
Бенджамин Моррисон, первая скрипка : «Для меня это не только мечта, но и огромная привилегия».
Фирменное звучание — в чем секрет?
Визитная карточка оркестра — вальсы, которые играют на Новогоднем концерте.
Даниэль Фрошауэр, первая скрипка: «Особенность, которой завидует весь мир, — это ритм и то, как мы его чувствуем. Ожидание второй ноты (она приходит чуть раньше), а потом третьей… она звучит чуть позже. И все это — в сочетании с прекрасной мелодией, которая специально создана для нашего оркестра».
Характерное венское звучание выходит далеко за рамки ставших культовыми вальсов. Это — результат страсти к музыке и высочайшего мастерства. Бенджамин Моррисон, новозеландский музыкант, регулярно возит инструмент к скрипичному мастеру. Для него это — гарантия выверенной точности звучания.
Скрипку он доверяет Матиасу Вольфу. «С исполнителями Венской филармонии я вижу, что основное внимание уделяется сонорным характеристикам, богатому звучанию и теплому тембру инструмента», — комментирует мастер. И обещает скрипачу, что после настройки звук станет теплее — «то ,что нужно для исполнения Рахманинова».
Даниэль Оттенсамер считает, что звучание очень трудно свести к одному фактору, «многое зависит от того, как мы играем, от манеры, артикуляции, общего отношения к музыке в Вене. Вы стараетесь не вступать слишком прямолинейно, в определенных пассажах подъем идет постепенно, четкого начала как будто нет», — уточняет он.
Софи Дерво, фаготистка, согласна: «Здесь вы никогда не исполняете слишком ярко. Вы играете очень округло, мягко».
Козы, дерево и ритм
Даниэль Оттенсамер рассказал, что «в конструкции венского кларнета используется больше дерева, поэтому инструмент толще, объемнее, что создает более низкое звучание, эту самую венскую особенность».
Действительно, некоторые инструменты Венского оркестра сильно отличаются от тех, на которых играют в других странах. Их «поведение» настолько характерно, что стало предметом научных исследований.
В Венском университете музыки и исполнительских искусств Грегор Видхольм и его команда раскрыли секрет одного из уникальных инструментов филармонии — венского тимпана. Эксперт рассказывает и показывает: «В Вене и только здесь используются козьи шкуры, а это особенный материал. Вдоль позвоночника кожа особенно тонка, что позволяет производить намного более дифференцированные вибрации. На нашем 3D-графике хорошо видно, как после удара ритмы равномерно гаснут. Сравните с неравномерными частотными интервалами литавры с пластиковым покрытием. Получается, что венский инструмент имеет более музыкальную тональность, тогда как литавра дает большую перкуссию».
Литаврист Томас Лехнер демонстрирует необыкновенно теплое, приглушенное и одновременно четкое звучание тимпана. «Он позволяет добиться лаконичного ритма, который очень органично вписывается в оркестровое звучание – говорит музыкант. — Порой появляется ощущение, что этот фирменный венский звук обволакивает мою грудь, как теплый плащ, буквально касаясь моего сердца и души».
Легенды Венской филармонии
С 19 века в Венской филармонии царит вечное стремление к исполнительскому к совершенству.
«Золотой зал Musikverein — наш дом, а звук, который мы выдаем – наш фирменный звук, — говорит Даниэль Фрошауэр. Первая скрипка призывает не забывать о качестве: «Будь вы в нашем оркестре в 1875 году, вы бы играли в опере с Верди. А потом вы бы пошли в Musikverein и играли бы там с Рихардом Вагнером. Становление звучания оркестра — это история, оно формировалось из поколения в поколение без громких заявлений».
Отношения легендарного дирижера и пианиста Даниэля Баренбойма с «филармонистами» уходят в далекое прошлое. Он вспоминает: «Первый раз я работал с оркестром в Зальцбурге где-то в 60-х годах. Я сидел за роялем в окружении 60-70 музыкантов, которые играли, как единый организм. Целью было творить вместе, это была мечта».
Концертная жизнь оркестра тесно увязана с жизнью Вены, влюбленной в музыку. «Здесь к нам особенное отношение: когда говоришь людям, что ты музыкант, они воспринимают тебя очень серьезно. Совсем не так, как в других местах, где на фразу «я музыкант» получаешь вопрос: «А чем еще ты зарабатываешь на жизнь?» — рассказывает Софи Дерво.
«Конечно, Вена, как мы все знаем — музыкальная столица мира, — подхватывает тему Даниэль Оттенсамер. — Особенная роль музыки здесь, вся венская культура — что-то совершенно экстраординарное. Вас не покидает чувство, что вы делаете что-то особенное, очень важное для этого города».
